ветер знает, где меня искать
Делаю все, что угодно, лишь бы не заснуть.
Пролистываю ленту новостей. Залезаю в журнал любимого автора, держа в уме дурацкий, в сущности, вопрос, который и вслух произнести-то стыдно, а недавняя запись в искомом журнале тебе спокойно и обстоятельно отвечает, успокаивая и, в то же время, удивляя.
Перебираю вещи на столе. Нарезаю круги по комнате. Слушаю бесконечные потоки узнаваемых с первых тактов песен.
Самое главное спасение, конечно, в книгах. Любой влюбленный в свое занятие читатель знает, что в минуту тоски, грусти или смятения, стоит только взять в руки любой попавшийся под руку том и начать пролистывать страницы, сразу Земля как будто немного замедляет ход и все становится на свои места (или наоборот, слетает с них).
Чтение волшебным образом сосредотачивает мысли, иногда - отвлекает, иногда, наоборот - концентриует и настраивает разговор с самим собой.
Наверное, все это - просто способ избежать этого диалога, может быть - попытка сохранить, или создать волшебство незначительной ночи в январе, память о которой сотрется уже грядущим утром.
Хочется верить, что даже такой ночью ты будешь услышан. Наверное, это болезнь всех двадцатилетних: мы отчаянно хотим быть услышаны, толком не зная, что именно хотим сказать.
Скорее просто обозначить свое существование, хотя бы для самих же себя.
Пролистываю ленту новостей. Залезаю в журнал любимого автора, держа в уме дурацкий, в сущности, вопрос, который и вслух произнести-то стыдно, а недавняя запись в искомом журнале тебе спокойно и обстоятельно отвечает, успокаивая и, в то же время, удивляя.
Перебираю вещи на столе. Нарезаю круги по комнате. Слушаю бесконечные потоки узнаваемых с первых тактов песен.
Самое главное спасение, конечно, в книгах. Любой влюбленный в свое занятие читатель знает, что в минуту тоски, грусти или смятения, стоит только взять в руки любой попавшийся под руку том и начать пролистывать страницы, сразу Земля как будто немного замедляет ход и все становится на свои места (или наоборот, слетает с них).
Чтение волшебным образом сосредотачивает мысли, иногда - отвлекает, иногда, наоборот - концентриует и настраивает разговор с самим собой.
Наверное, все это - просто способ избежать этого диалога, может быть - попытка сохранить, или создать волшебство незначительной ночи в январе, память о которой сотрется уже грядущим утром.
Хочется верить, что даже такой ночью ты будешь услышан. Наверное, это болезнь всех двадцатилетних: мы отчаянно хотим быть услышаны, толком не зная, что именно хотим сказать.
Скорее просто обозначить свое существование, хотя бы для самих же себя.